Погрустнел Мальчик, точно разочаровался. Нет, мы не понимали его. К чему ему волки? Есть мы, друзья, всегда готовые с ним поговорить...

Но он в тот вечер молчал, в основном. Разве что за столом сахар просил передать. Большая компания тем и хороша, что можно все время молчать.

А через неделю он не пришел. Думали - обиделся на нас. Или же постеснялся, себя ощутив дураком. Телефона у него дома не было, а заходить... кто знает, что он почувствует, если к нему ввалиться без приглашения? Ладно, сам отойдет. Чего только в жизни переживать не приходится. Но он не пришел и в другой четверг. И в следующий.

Тогда действительно забеспокоились. Начали заходить. Стучали, ждали на пыльной площадке. Не открывал, точно исчез. Вдруг страшное? Узнавали через милицию и в больницах, на железнодорожном вокзале - никакого следа. Успокаивая себя, решили, что просто уехал, не попрощавшись. Захотел начать новую жизнь.

Но вдруг кто-то вспомнил, что ключ от квартиры он держит по старинке, под ковриком. Взяли ключ и вошли. Большая комната-мастерская. Холсты, наброски. Он никогда не был слишком талантлив.

Но эта картина, что стояла посреди комнаты на мольберте, нас всех просто пробила. Игрушечный город внизу, и непропорционально широкая улица - вдаль, в синеву леса. Несколько крупных фигур в серых плащах уводят туда нашего Мальчика. Тоненького совсем. Они его взяли под руки, чуть ли не тащат. Он оглядывается, и в его огромных глазах - отчаяние перед неизвестностью. А у высоких серых фигур - волчьи головы.

Как огромная иллюстрация к детской книжке, из которой вырваны страницы конца. Мы не стали задерживаться. Ушли, и заперли дверь, а ключ положили на место. Вдруг он вернется?

Но мне часто с тех пор снится Мальчик, уводимый Волками. В такую лесную синь. Они смотрят вперед, а он - оглядывается на меня. И молчит.

© Copyright Джен

http://iamstalker.nm.ru

автор: А. Кузовкин

Эта история началась летом 1764 г., когда огромный волк, выскочишний на лужайку в горах провинции Лозср, бросился на женщину, смотревшую за стадом. К счастью, она осталась жива, хотя и была сильно поранена, благодаря тому, что ее быки, объединившись перед лицом общей опасности, бросились на волка и заставили зверя убраться. Но хищник, видимо, отведал вкус человеческой крови, и это нападение ознаменовало начало мрачного периода в истории затерянной в горах французской провинции. Поначалу происшествию не придали особого значения, и через несколько недель оно было почти забыто. Дело приняло более серьезный оборот, когда в июле, вблизи небольшой деревушки Абат погибла пятнадцатилетняя девочка. Частично ее тело было обглодано зверем. Затем, в сентябре с парализующей неожиданностью последовали еще три нападения и еще три смерти: одной девочки и двух мальчиков. Считали, что убийца - тот же самый зверь, ведь все нападения совершались одинаково: жертва сбивалась с ног стремительным броском; затем раздиралось лицо острыми, как бритва, зубами. Если человек не умирал сразу, шок и потеря крови вскоре делали свое дело.
К осени волк усовершенствовал тактику, и добавил к числу жертв взрослую женщину. Он был явно ободрен легкостью, с которой достигал цели. К началу ноября число погибших достигло десяти. Жеводан охватил ужас. Тревога населения достигла таких масштабов, что правительство направило для поимки зверя отряд драгун под командой капитана Жака Дюамеля. К несчастью, усилия солдат были обречены на неудачу, хотя они и истребили в местных лесах почти сотню волков. В декабре, когда драгуны закончили свою работу, жители были уверены, что опасность устранена. Едва отряд покинул этот округ, огромный волк совершил новое нападение. Смерть настигла мальчика семи лет, который был жутко истерзан зверем. Через несколько дней жертвой зверя стал пастух, и до конца года еще две девочки были убиты и частично съедены волком. Легко представить панику, которая охватила население. В начале января следующего года поступили сообщения о нескольких новых жертвах, и войну зверю объявила церковь. Сам епископ провел молебен за безопасность жителей, но несмотря на эти духовные меры, волк продолжал террор. В течение последующих дней он убил еще нескольких женщин и девочек, и страх перед ним распространялся по мере того, как зверь расширял зону своей деятельности, посещая все новые деревни, разбросанные вокруг. В середине января огромный волк набросился на группу детей, игравших у деревни Виларе и сцапал самого маленького. Но он не принял в расчет отваги его друзей: трое старших ребят, схватив камни и палки, накинулись на зверя, заставили его бросить жертву и обратиться в бегство. Хотя волк покусал этих маленьких храбрецов, жизнь младшего ребенка была спасена. Для жителей это была первая победа и пример для подражания.

Начались поиски отважного человека, способного перехитрить волка. Выбор пал на знаменитого в то время охотника Филиппа Доневаля. В Нормандии он убил свыше тысячи этих зверей. Получив приказ короля, Доневаль немедленно отправился в Жеводан. С ним были его сын, помощники и самые сильные и надежные собаки. А люди продолжали погибать. Весной пропало еще несколько детей. Тем временем, Доневаль с сыном начали действовать и, прочесывая территорию, уже убили двадцать волков, но людоеда среди них не было. Особый оттенок этим зверствам придавала одна странная черта зверя из Жеводана, а "именно - выбор добычи. Волк мог почти всегда задрать овцу или корову, но он этого не делал. Он подстерегал человека и набрасывался на него, хотя это было сопряжено с серьезной опасностью, грозившей самому волку. Это очень странное обстоятельство, и оно не может быть объяснено даже с помощью современных знаний. Волк, становившийся все более дерзким, однажды напал на всадника, который ехал по дороге в направлении одной из местных деревень. Зверь выпрыгнул из чащи: вылетев из седла, человек все же сумел отбиться от волка, вскочить на лошадь и спастись. Прошел целый год со времени первого нападения этого хищника на человека. И словно в ознаменование этой годовщины в начале июня недалеко от Аморни волк в очередной раз загрыз девушку. Другая 'девочка спаслась, вскарабкавшись на утес, возвышавшийся около дороги. Родители нашли ее лишь через три дня. К этому времени рассудок ребенка помутился. Нападения на детей продолжались в течение нескольких последующих недель и достигли такого масштаба, что можно было говорить о резне. Теперь уже стало очевидным, что Доневаль потерпел неудачу. Требовались более эффективные меры. Следующий выбор короля пал на лейтенанта Антуана де Ботера, опытного и грамотного офицера. Он начал с того, что попросил у Вельмоя их лучших охотничьих собак. Набрав свору, лейтенант отбыл в Жеводан с великолепными гончими и отрядом загонщиков. И через две недели, в начале августа, он сменил Доневаля с сыном. Охотники не скрывали своих сомнений в том, что королевский лейтенант будет удачливее их. Словно выражая свое презрение к новому врагу, огромный волк нанес очередной удар. Сперва он загрыз старую женщину, сидевшую за прялкой. За несколько следующих недель прожорливый зверь с чудовищной жестокостью загрыз еще пятерых детей и молодую женщину - казалось, он бросил вызов.

В конце марта он утащил мальчика восьми лет, игравшего возле дома, и обезумевший от горя отец, отправившийся на поиски своего ребенка, нашел его растерзанные останки в полутора километрах от дома. Следующей жертвой стал старик, и хотя он был жестоко изранен, ему повезло, поскольку вмешательство проходящего мимо жителя спасло ему жизнь. Затем на некоторое время наступило затишье, а в самый разгар лета нападения возобновились. Зверь загрыз еще двух детей, пасших овец, и грустный перечень кошмарных нападений пополнялся до осени. Жители снова решили принять отчаянные меры для - уничтожения страшного врага. Они, например, раскладывали отравленную пищу, которой мог бы заинтересоваться волк. Это вполне могло помочь в борьбе с каким-нибудь заурядным животным, но огромный волк был слишком хитер, чтобы попасться на такую немудреную приманку. Крестьяне расставляли ловушки и капканы, но они оставались пустыми... И все же избавление было близко. Местный аристократ, маркиз д'Апше, потеряв надежду на помощь короля, решил организовать несколько облав на людоеда. Местные жители с энтузиазмом откликнулись на призыв маркиза. Во время одной из облав охотник по имени Жан Шастель находился в лесу недалеко от местечка Сон д'0вер. Время уже перевалило за полдень. Вдруг раздался треск и на лужайку выскочил гигантский волк. Быстро прицелившись, Шастель спустил курок, и зверь рухнул, конвульсивно задергав лапами. Охотник с волнением подбежал к трупу и, к своему великому восторгу, увидел, что это необычный волк. Было похоже, что наконец-то охотникам повезло и они убили людоеда. Рассматривая зверя, охотники убедились, что волк был действительно огромный. Мех его имел отчетливый - рыжеватый оттенок. И, наконец, когда животное вскрыли, в его желудке обнаружили фрагменты плечевых костей девочки, погибшей накануне. Жители воздали должное Шастелю, они собрали деньги (достаточно значительную сумму) и передали их человеку, спасшему Жеводан от напасти, терзавшей его более двух лет.

автор: Б. Виан

Благодаря врожденной скромности Дени жил в полном согласии со своими соседями, ибо те и не догадывались о его существовании. Он нашел приют в пещерке, выкопанный в свое время отчаявшимся золотоискателем, которому всю жизнь не везло и который, уверившись в том, что ему вовек не отыскать "Корзинку Апельсинов" (см. Луи Буссенара), на склоне лет решил копать землю - занятие столь же бесплодное, сколь и маниакальное, во всяком случае, в умеренном климате. Дени устроил там уютное логово, которое мало-помалу отделал колпаками колес, гайками и деталями автомобилей, подобранными на дороге, где частенько случались аварии. Без ума от техники, он обожал созерцать свои трофеи и мечтал о мастерской, которой в один прекрасный день непременно обзаведется. Четыре шатуна из легкого сплава поддерживали крышку от чемодана, заменявшую стол" кровать состояла из кожаных сидений старой развалюхи фирмы "Амилькар", мимоходом втрескавшейся в высоченного здоровяка -- платана, а две шины служили роскошными рамками к портретам горячо любимых родителей; все это с большим вкусом сочеталось с более обыденными предметами, некогда собранными золотоискателем.

Чудесным августовским вечером Дени неторопливо совершал свой ежедневный моцион. Полная луна плела кружева из теней листьев, и на свету глаза Дени принимали пленительные рубиновые оттенки арбуазского вина. Дени подходил к дубу, где обычно поворачивал обратно, когда на его пути волею судеб возникли Сиамский Маг, который по документам именовался Этьеном Пампль, и малышка Лизет Конфет, чернявая официантка из ресторана "Гроией", под каким-то предлогом завлеченная Магом в лес Фос-Репоз. Лизет обновила пояс "Загляденье" и этому препятствию, для преодоления которого Сиамскому Магу понадобилось шесть часов усилий, Дени и был обязан этой встречей в столь поздний час.

К несчастью для Дени, обстоятельства были против него. Стояла полночь; Сиамский Маг превратился в комок нервов; а вокруг в изобилии произрастали волчьи-глазки, собачьи-рожи и заячьи-лапки, с недавних пор в обязательном порядке сопровождающие явление ликантропии -- или скорее антрополикии, как мы сейчас узнаем. Озверев от появления Дени, который, кстати сказать" повел себя деликатно и уже удалялся, бормоча извинения, Сиамский Маг, не добившись от Лизет желаемого и испытывая острую потребность дать какой-нибудь выход избытку энергии, бросился на нив чем неповинное животное и хищно цапнул в самое уязвимое место -- под лопатку. Тоскливо визжа, Дени удрал со всех лап. Вернувшись домой, он свалился от необычной усталости и уснул тяжелым сном с проблесками тревожных сновидений.

Мало-помалу он позабыл о происшествии, и по-прежнему дни менялись, одинаковые и разные; приближалась осень, у которой такое странное свойство заставлять краснеть листья деревьев. Дени объедался груздями и белыми грибами, иногда подцепляя семейку опят, почти неразличимых на коре пня, и как чумы боялся неудобоваримых свинушек. Теперь гуляющие быстрее уходили из леса по вечерам, и Дени раньше ложился спать. Однако ночь, казалось, совсем не приносила ему отдыха, и после сна, напичканного кошмарами, он просыпался разбитым, с опухшей мордой. Он даже меньше стал увлекаться техникой и, случалось, начищая позеленевшую латунную трубку, среди бела дня застывал с тряпкой в бессильно повисшей лапе, погрузившись в раздумье. Сон его становился все более беспокойным, и Дени недоумевал, не находя этому причин.

автор: неизвестен

Темное, но чистое небо съежилось, напряглось от первых солнечных лучей, еще по-утреннему оранжевых, чуть осветивших мокрую, росную траву, однако тут же повеселело яркой своей голубизной, забавно разбросало белые пушистые фигурки облаков. Густой лес отряхнулся от темной сырости ночи, поднял высоко ветви деревьев и причудливые плоды их, зашумел свежей прохладной листвой. Ветер встрепенулся, заиграл на золотом поле колосьями, набухшими зернами, как музыкант, создавая мелодию раннего утра, увлеченный, не замечая, понес куда-то неведомого певца, что с недовольным, ворчливым щебетаньем, обнимая крыльями молодую траву, упал на луг и стал ловко выбирать, только что вылезших из своих земляных домиков навстречу свету, сонных букашек.

Как хорошо в такие минуты! Солнце согревает пока не знойным, не злым теплом, ветерок ласкает нежными порывами, играя, норовит запутать волосы, речка щебечет всему на земле, весело переливаясь прекрасной трелью:

- Утро!? - Валерка прилег на траву, зачарованный, бодрый, но то и дело посматривает на мокрые спины лошадей, их неумело зачесанные, но все равно уже взлахмоченные гривы. Бока их еще тяжело и быстро прыгают, блестят коричневой, черной, шоколадной, кое-где молочно-серой шерстью. Приятно слушать легкий стук копыт их по немного влажной земле, то ли от удовольствия, то ли от усталости, пофыркивание и тихое ржание какого игривого коня. О, как они привычны и чужды!

В такие моменты сладкой дремы хочется молчать, слушать мелодичный лепет природы. Тяжело не заснуть, пытаешься и так и сяк, но все равно утро сковывает отяжелевшие веки, будто цепями.
-Лошадям почти нечего есть!? - разбудил Цыгана деревенский мальчик лет девяти.

Цыган помрачнел, отвернулся, думал о чем-то. Настала тишина. Но это была уже совсем не та, не ранняя тишина. Все молчало вокруг. Ветер уже не ласкался, а ревел, срывая одежду, солнце, как пленник, звало, пытаясь вырвать хоть лучик из серых, могучих, тяжелых туч. Все стало хмуро. Лошади обеспокоено поднимали головы, жадно втягивая ноздрями воздух, нервно перебирали ногами, взбивали холодную пыль.
- Черная акация у бурного порога, звенящий от крика птиц лес, олени, мирно пьющие воду у лесного источника, кое-где падающие в траву соколы? - Цыган, охладевший, угрюмый, все еще не поворачивался, - Люди называют это место кладбищем? Длинная история, мал ты еще? - Он остановился, вздохнул глубоко и слышно. Вновь настала звенящая в ушах странным криком тишина.
- Есть история, - Вновь начал Цыган, видимо, не желая слушать мрачный зов природы, - что с давних времен живет за этим берегом, за золотыми полями, за бурным порогом волк. Долго жила быль страшным клином в сердцах здешних людей. На вскоре исчезла, пропала. Забыли про волка, забыли про кладбище? Знаешь, отец твой корзины хорошо плел из прутьев ивовых. Как-то был год засушливый, все ивы да пересохли. Только на берегу, за порогом остались свеженькие такие, зеленые. Жить-то надо. Пошел туда твой отец. Вернулся с лицом истерзанным, искусанным, руки чуть не оторваны, ноги еле уцелели, мертвый? Бабка твоя, по приезду сюда, в ягоды подалась, не вернулась? Говорят, в соседнем поселке нашли, обезглавленную, там и похоронили? Каждый месяц приходил волк, покидал свои владенья, приходил в деревню, оставляя за собой свершенный суд. Убивал всех и детей, и взрослых, и стариков. Убивал и жил? С того времени много кого с городов поприезжало сюда понаслышке, с ружьями, с ножами, озаряя синее, вот это синее небо пороховым дыханьем и черной копотью машин?

Дед поднял голову, покряхтел немного, цепляясь руками за землю, встал. Ветер хлестал одежду, и его не по годам мускулистая спина, сильные, чуткие руки, немного отекшие за время, кончики белых волос и бороды, казалось, дрожали. Широкими шагами Цыган пробирался сквозь деревенское стадо, разгоняя кобылиц, что были на дороге. Валерка, изумленный, последовал за ним.
- А волк все бродил по застывшему во мгле лесу, спокойному полю. Только язвительно, поглощающе смотрел на людей, затем убегал. Его искали, приносили головы волков, и каждый радовался неудаче, надеясь, что это он. Однако если шли за ним, прямо за ним в лес, то уже никогда не возвращались. Наутро их тела находили аккуратно выложенными на другом берегу, мокрыми, волк не оставлял их у себя, он не пробовал человеческого мяса, просто убивал?

Прислала Даша Нуднова

автор: Алина Вострикова

Серым непогожим утром он выбрался из чащи леса, все, о чем мечтал зверь – это была вода, хотя бы глоток, ведь целая ночь охоты так изнуряет.

Серый красавец прошел через поляну, тихо и осторожно, все не мог молодой волк прийти в себя, сердце в груди билось с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет. И вдруг… выстрел! «Бежать, только бы убежать!!! Спастись! – мысли мелькали с такой скоростью, что их ход невозможно было уловить, - Я молод, молод! Мне нельзя погибать!» Снова выстрел!

БОЛЬ! Боль пронзила каждую клеточку, дрожь пробежала по всему телу… КРОВЬ! Кровь струилась из раздробленной, мощной, красивой головы волка: «Неужели пришел мой час? Судьба! Я тебе не верю!» Земля под головой животного смешалась с кровью и хвоей, превратившись в липкую, грязную массу. Это еще больше мучило зверя, он скулил и думал: «Если так… то умереть скорее бы, больше не могу, не хочу. ЛУНА, ПОМОГИ! ОСВОБОДИ МЕНЯ!»

Солнце стало садиться, волк все еще страдал от безумной боли, не отпускавшей ни на секунду. Почему он не умирал от такого серьезного и страшного ранения? Видимо, Луна не хотела его смерти…

«Наконец-то! Закат! Закат солнца, который я вижу последний раз в жизни, и закат моей жизни. Луна, я всегда был тебе предан, пел тебе одной песни одиночества… прощай», - проговаривал про себя волк. Он потерял сознание...

Луна взошла на небо! Теперь она поможет молодому, красивому волку выжить, или хотя бы облегчит страдания. Серебряный необыкновенно нежный и ласковый свет Луны скользил по земле, редкой лесной траве, прошлогодней хвое и ветвям елей, пока не добрался до ослабевшего, почти бездыханного тела волка.

«Охотник поразил тебя в голову, пробил насквозь… глаза твои… их не стало. Мой бедный зверь! Ты столько мучался, как мне не помочь тебе? Пусть кровь заменят слезы, а раны пусть станут стеклом! Живи, мой волк! Ты сильный! Отныне Хрустальным ты будешь! Вперед!» - сказала Луна. Серебро ее волшебного света заискрилось над животным, и Хрустальный предстал перед нею. А Охотник… вскоре погиб. Волк не простил той БОЛИ!..

Copyright © Алина Вострикова

автор: Огненный

Ты умираешь. Безразличный колючий снег обжигает тебя холодом. Расширились зрачки. Боль ноет в ране... Скоро все здесь заметет пурга. Но она опоздает. Смерть уже коснулась тебя. Тихим шепотом, шорохом снега. Высоко в небо уходят скрюченные, безобразные ветки голых деревьев. Здесь везде зима.... И в твоей душе холод. Холод и боль. Скоро уйдет и она. Скоро... Ты почти не дышишь, но уже и не нужно... Уже поздно глотать смерзшийся воздух - он колючим снежным комом забивает грудь. Луна застыла в небе бледным пятном. Ее отражение мертвенным бликом застыло в матовом стекле гаснущих глаз. Холодный белый свет накрыл тебя саваном покоя. Скоро... Пора уходить... Ты умираешь... Снег, перемешанный с кровью, впитал последнюю агонию дрожащего тела. Алые пятна в лунном свете стали лиловыми. Но ты не видишь... Лишь седая луна замерла в широко распахнутых мертвых глазах, только холод безликой тенью окутал душу, летящую в пустоту...

тридцать лет спустя...

Ты мечешься в постели, пронизанной густыми, липкими запахами безумных снов. Ты путаешься в душном саване простыней, сливаясь с ними бледностью сухой холодной кожи. Но вот хриплый крик ужаса, похожий на вой, разбудил тебя... твой собственный крик...

Ты не можешь понять, что с тобой происходит. Сны... Странные сны... Кровь... Пол запачкан кровью. Красные следы волчьих лап на белоснежных простынях... Агония и боль. Страх и отчаяние. Сны и реальность утратили границу...

Потом... Потом ты начинаешь понимать... И эта страшная истина давит тебя, и эти страшные сны выжигают изнутри... Зверь, злобный зверь, которого ты не можешь контролировать, зверь, способный лишь убивать - он просыпается в тебе по ночам. И торжествует, ибо знает силу своей власти. Темной власти...

Твой отец был охотником. Накануне твоего рождения он застрелил в лесу волка...

Близится ночь. Кроваво-красный закат смотрит на тебя своим пылающим оком. Деревья отбрасывают длинные мрачные тени, ползущие, словно змеи, скользкие, жуткие... С жалобным криком прячутся дневные птицы в густых кронах, но и там не скроются они от вездесущего Страха. Тебя тоже охватывает отчаяние, из груди рвется полный ужаса крик, ты мечешься, как загнанный охотниками зверь... Душу, сердце, разум сжигают кошмары...

Но вот ты очнулся от первого приступа Страха. И иная мысль настойчиво вертится в твоей затуманенной Тьмою голове. Зачем бояться и дрожать, зачем убегать от судьбы? И в тебе просыпается звериный инстинкт - кинуться навстречу Ночи, своим древним Братьям, испытать то сладостное ощущение дикого порыва, которое заставляет дрожать от ярости, рыдать от невыразимой тоски и диким волком выть на бледный безразличный лик луны... Отдайся же целиком этому порыву, не сопротивляйся темноте!.. Тебе кажется, что луна внимает твоей страстной, безумной песне, ты приветствуешь хлынувшие Страхи, кидаясь в их гущу, наслаждаясь огнем, сжигающим твое неспокойное сердце. Ты смеешься в открытые зубастые пасти крылатых демонов, витающих над сенью Пустоты, ты сам - один из них, в твоей душе не осталось больше места для страха, напротив - ты рад ночи. Ты- Зверь. Ты жаждешь крови. Ты жаждешь мрака. Но с первым лучом солнца ты очнешься на смятой холодной постели, ты будешь дрожать от проблесков памяти, от навязчивых образов, шепчущих твое Истинное Имя... Но пока - ты свободен! Ты - Зверь...

Теперь ты понимаешь его. Он одинок и печален. Да, он убийца, он - опасный хищный зверь. И он ненавидит тебя, твою человеческую сущность. Ты держишь его, ты - его проклятие, и твоя жизнь для него - тяжелая, горькая, страшная ноша. Пустая, напрасная жизнь. Жизнь без надежды. Обрывки жизни... Он мог бы играть с другими волками, но в твоем мире лишь бродячие собаки, дрожащие от ужаса при его появлении. И рядом нет верной волчицы, которая все понимает, которая не даст сорваться с окровавленного лезвия ненужной жизни... Он боится замкнутых стен твоего дома. Боится визга и гудков ошалелых машин... Тебе жаль его. Тебе больно за него. Ты понимаешь его... Но - сбрось наваждение! Мстительность затравленного, обезумевшего зверя разрушит твой мир. Не в твоих силах усмирить волка...

Ты сам станешь им, ты не разглядишь лица своей жертвы, опьяненный желанием убивать, одурманенный предвкушением крови... И ты проклянешь его, не раз еще возненавидишь, но ночью вновь подчинишься безмолвному призыву луны... Ты больше не можешь существовать без своего одинокого спутника. Без него ты пуст. И, признайся, тебе ведь не хочется, чтобы он уходил... Смотри, смотри вверх. Луна медленно плывет в водянистой паутине облаков. Утром на ней застынет знак бесконечности - бесконечные циклы рассветов и закатов войдут в твою судьбу... Ты ловишь бездонными зрачками рассеянный свет. Отброшенные бледно-радужным заревом, у края небосвода жмутся молочные капли звезд. Вместе с лунным светом в воздухе растворяется великая богиня одиноких зверей - тоска, эфирная, без тепла и холода, без боли и наслаждения, без горечи и страха. Тоска, пустота и покой окутали уставшую от дневного зноя землю. В твоей душе не то легкость, не то тяжелый груз, тебе не дано понять этого - ты чувствуешь их одновременно. Ты чувствуешь, как из бледности окантованных серебром ветвей, едва различимого шелеста палых листьев, хрупких, как ледяные иглы, трав сплетается бархатное волокно песни...

Странно - ты не чувствуешь больше разлома. Ты просыпаешься отдохнувшим и довольным. С играющей в уголках губ усмешкой смотришь в глубину зеркала, и на тебя смотрят то мягкие дымчатые глаза человека, то густые, жгучие капли огневого янтаря с вплавленными в них пятнами черных зрачков. Тебе это нравится. Ты понимаешь, что обрел себя... Ты больше не боишься ночи с ее леденящим, нечеловеческим ужасом, темной вязкой ночи с древними звуками и запахами, с призраками и бездной. У тебя есть друг. Лунный зверь, с которым вы теперь - одно целое. Ты запрокидываешь голову навстречу солнцу, бросая немой вызов ослепительному дневному светилу. Там, впереди - лес. Там пахнет сосновой хвоей, оленями и волками. Там твое место. Вперед, Зверь! Ты возвращаешься! Ты задыхаешься от восторга - так близко родина!..

* * *

Зыбкий белый мир. Сухой снег хранит темные впадины бесчисленных троп. Ты скользишь по ровному белоснежному покрывалу в поисках добычи. Вот ты почуял останавливаешься, почуяв оленя. Он робок, он осторожен... Ты охвачен волнением, ты боишься, что сбивчивое дыхание вот-вот выдаст тебя. Короткий напряженный шаг... еще один... Лапы наливаются свинцовой тяжестью сомнения. Но вот твой прыжок достигает цели...

Терпкий жаркий напиток освежает твое горло. Еще живая кровь пульсирует меж безжалостных белых клыков, еще живое, теплое тело мечется в агонии, борясь с холодной тенью смерти... О ненасытный хищник! С каждым днем ты все больше забываешь, кем ты был. Какой великий дар преподнесла тебе судьба. Какие великие возможности дремлют в тебе. И какая великая ответственность неотъемлема от них. Беги, лети назад, скажи им, чтобы не стреляли в лунных зверей... Беги, пока не поздно, пока бьется сердце, пока дыхание опаляет разреженный зимний воздух... Но нет. Ты все больше отдаляешься от людей. Вряд ли ты помнишь слова. Вряд ли ты хочешь вернуться. Когда-нибудь перед тобой промелькнут образы прошлых лет. Но ты забудешь их, они уйдут с первыми искрами звезд, оставив лишь неясную боль, зовущую обратно... И однажды ты поймешь, что должен вернуться.

Но пока - ты свободен. Ты - Зверь!